Остров Пасхи. Как нас чуть в полицию не забрали

Рано Рараку — каменоломни острова Пасхи. Как нас чуть в полицию не забрали. Хранители древностей, преступление и наказание. Километры пересеченной местности, кустов и заборов колючей проволоки, три часа подъема и пикник на кромке вулкана. Один на один с самыми таинственными идолами планеты

Рано Рараку. Кратер вулкана.

• Вы! Четверо! – раз, два, три, четыре – все идите за мной. Живо! Рядом с конем. Ать-два! Не фотографировать, не гулять. Со смной. Рядом! – глаза кабальеро метают молнии. Губы сжаты в прямую линию. На куртке – нашивка рейнджера. Тут не поспоришь.
• Андрюха, как думаешь, нас сразу в тюрьму повезут, или сначала пытать будут?
• Не знаю, Мариночка. Там разберемся… — в голосе кэпа нет ни одной смешинки.

 

Радужное начало

Увидав накануне вечером на вершине вулкана Рано Рараку двух парней со шведской лодки, мы вознамерились назавтра забраться туда же. (В жизни бы в двух пеньках людей не разглядели, не сообщи они по рации с верхушки).

Собрали пикничок в рюкзачок, воды, штатив внушительных размеров за спину привесили, и выгрузились на берег.

С другой стороны вулкана по склону – занесенные осыпью великанские каменные головы. Культурные дорожки, недовырезанная статуя в скальной нише, и туристы гуляют, кажется, по билетам. Там должен быть КПП. Нам туда не надо. Мы хотим залезть на гору, а дальше – зависит от того, что видно сверху.

 

• Если бы я не была такая приключениелюбивая и смелая, я бы уже давно свалилась, как стеклянная башня, в которую попали горящие стрелы! –восклицает юнга, пока мы продираемся сквозь кустарник на склон вулкана Рано Рараку.
• А ну-ка еще раз повтори, я записываю! – я включаю камеру. Аллегориями сыплет юнга, заслушаешься.

Заболоченная дождями почва оплетена сетью карликовых гуаяв, цветов и колючек. Ладуськина макушка едва торчит над корявыми ветками. Слышен только несмолкаемый колокольчик:

• Мама, я ведь и не думала, что идти на вершину вулкана так тяжело. Я уже и упала пять раз, и кроссовок потеряла и нашла, и устала продираться через кусты. Вот хорошо, что мы с тобой такие героические, самый сложный путь выбираем.
• Угу. Соглашаюсь я. А нормальные герои всегда идут в обход….

 

Но в обход идти некуда, если мы хотим именно на гору. Тут везде такой обход – по кустарнику. В нем я уже потеряла очередную (и последнюю) крышку от объектива. Штатив бы не повредить в этих зарослях – хотим красиво снять с самого верху. Пару раз перелезаем через колючую проволоку заборов, установленных, чтобы лошади не ходили, видимо. Ну и вообще, кто попало чтобы не ходил, типа нас .

.

Восхождение

Начался подъем. Желтоватая порода слегка крошится под ногами. Именно из нее вырублены все статуи моаи острова Пасхи. Попадаются вкрапления серых плотных камней – из них были орудия труда, которыми и выстукивали статуи древние каменотесы.

Блестящие куски черной лавы мы принимаем за гудрон, котом за стекло. Но тут же никого не бывает на склонах, откуда стекло и гудрон? Обсидиан! Тот самый, из которого делались наконечники копий рапа-нуйцев и зрачки глаз некоторых статуй. Карман стал тяжелее на две горсти обсидиановых осколков, а путь вверх все круче. Несмолкаемый громкоговоритель в лице юнги возносит хвалу создателю за то, что скальные выступы напоминают ступеньки, и за то, что она такая упорная, и все идет и идет, хотя давно хочет сесть и есть.

• Дойдем до вершины, и устроим пикник, вон папа с Настей уже там, — подбадриваю я юнгу. А папа с Настей выглядят, как люди, обнаружившие в смартфонах интернет-сигнал. Андрюха, улыбаясь, читает вотсап, а Настька спешит выложить пост в Инстаграм. Нам с Ладой из гаджетов досталась видеокамера, готовим репортаж с кромки кратера.
• О, смотрите, и тут статуи!

Ладуська – размером ноздрю истукана. Торжественные лица каменных гигантов вот уже сотни лет внимательно смотрят в заболоченное вулканическое озеро внутри кратера. В нем растет уникальный тростник тотора – такой же есть только в одном месте планеты – у озера Титикака. Узнав, что стебли тростника тотора не круглые, а треугольные в сечении, юнга непременно желает разжиться тростинкой. Знаете, что она потом с этой уникальной тростинкой сделала? Очистила до неузнаваемости и …по кусочкам выбросила. Хорошо, что мама сберегла нечищеный краешек за пазухой, для коллекции.

За великанами видна деревянная площадка с несколькими туристами, один дядька ходит между голов, остальные держатся на помосте. Похоже, все они попали на эту сторону через сквозной тоннель.

Здесь пока постоят вот эти достойные великаны, что отвернулись от нас. Потому что  самые большие изваяния из Рано Рараку пришлось стереть под пытками, но наверно восстановим скоро :)…

 

Попытка прямой трансляции

Солнце потихоньку клонится к западу, но время еще есть. Хотя думать о том, чтобы возвращаться по пути подъема совсем не приятно. Куда как лучше идти по траве или скалам, чем продираться через жесткий кустарник.

• О, а давайте прямой эфир в фейсбук сделаем!
• А сколько времени? В Москве к часу ночи… хм… ну, давайте пробовать.

Мы выходим в эфир минут на 10, затем приходит смс-ка от оператора и связь отрубается, эфир даже не удается сохранить в группе.

Хорошо, есть еще Настин телефон. Но в нем фейсбук всегда виснет, и та минута, что мы пытаемся наладить связь с космосом с вершины Рано Рараку, получается отрывистой морзянкой. Немного расстроившись, начинаем собираться в обратный путь.

• Давайте дойдем до голов, а потом поглядим, где можно спуститься, чтобы не заходить на обилечиваемую территорию.

 

Спуск в жерло вулкана

Кэп с юнгой потихоньку спускаются, мы с Настей еще наверху. Пространство у озера выглядит свободной территорией, поодаль какие-то мужики тащат тюк чего-то. Может, та дорога ведет между фермами, в обход кустов и национального парка?

Тут с дороги появился бравый кабальеро и прямой наводкой направился к нам. Застыв под горой, он вперил очи в нас, спускающихся.

• Вот смеху будет, если мы сейчас такие развернемся все вчетвером и пустимся наутек обратно в гору!
• Ага, мам… говорила же, не надо туда идти, — Настя осторожна, как всегда.
• А мы скажем: Дарагой, а денги нет. Какой денги? Вах, не знаем про билет, мамой клянусь, да?

 

Кабальеро упорно ждет нас, и знаком показывает следовать за ним. Резвый конь уносит его распадок. А мы недоумеваем – может, он думает, что мы туристы местные, и что свалимся сейчас, вот и показал дорогу? Мы ж вообще-то хотели обратно уже дергать, через кромку кратера, пока солнце не зашло, и кусты видно. Но раз уж тут, так тут. И… застываем между безмолвных каменных статуй. Цикады завели вечерние песни, влажный ветер оплетает запахом трав и цветов. В кратере – только мы, древние рапануйские предки и озеро с редчайшим треугольным тростником. И только-только бы разгуляться воображению, и вот-вот бы подумать о вечном, как тут…

Из-за скал зажужжал квадрокоптер.

• Андрюх, сгоняйте до озера за тростником Ладе. Она мечтает посмотреть, как ой он – треугольный тростник.
• Ага. А сверху за нами следят, и полиция сейчас же прискачет.
• Да ладно, может, туристы снимают. К тому же, смотри, улетел дрон-то.

Капитан с юнгой успели доскакать до вулканического озера, сорвать треугольную сочно-зеленую тростинку и вернуться к нам с истуканами. Раз уж спустились, тихонько двигаемся ниже забора к дороге, все еще надеясь, что там какая-то ферма, и мы спокойно уйдем в обход полосы препятствий с колючими кустами, и мимо закрытой территории.

Стук копыт был нам ответом – навстречу грозно скачет другой кабальеро на лихом коне. Конь пышет жаром из ноздрей. И мы явно не нравимся ни тому, ни другому.

• Вы! Четверо! – раз, два, три, четыре – все идите за мной. Живо! Рядом с конем. Не фотографировать, не гулять. Со смной. Рядом! – глаза кабальеро метают молнии. Губы сжаты в прямую линию. На темной куртке – нашивка рейнджера. Тут не поспоришь.
• Андрюха, как думаешь, нас сразу в тюрьму повезут, или сначала пытать будут?
• Не знаю, Мариночка. Там разберемся… — в голосе кэпа нет ни одной смешинки.

… Вот это мы попали….

 

В ожидании расплаты

• Мама, если что, я не понимаю никакого языка, кроме русского, — говорит Настя. – И ты помалкивай, пусть папа рулит.

Ну, я и помалкиваю, прислушиваясь к беседе Андрюхи–добродушного простака и сурового, я бы даже сказала, злобного всадника.

• А что, нельзя тут ходить?
• Нельзя! Тут запретная зона.
• Дык, а мы ж оттуда вон пришли, издалека, там ничо не написано. Не знали мы, что нельзя.

Беседа идет в таком духе, страж суров. Мы покорно идем за конем, силясь сохранить добродушные лица. Кэп выясняет, как зовут нашего жандарма. Оказывается, имя ему Анакена! – по имени бухты, в которой высадился легендарный Хоту Матуа, вождь первопоселенцев.

Капитан представляется, говорит, что мы такие — то ли глупые то ли наглые — из России. Я поддерживаю тему о мундиале, и мы выясняем сколько у Анакены детей.

В какой-то момент лицо кабальеро озаряется улыбкой. Фуух… этот пытать нас не должен.

• Хочешь на коня? – спрашивает всадник у Ладуськи.
• Хочу!

Мы выдыхаем, и снова (и как выяснилось, преждевременно) расчехляем фотоаппарат. Через 10 минут наш караван оказывается у весьма помпезных для Пасхальской действительности ворот. По пути Анакена велит нам не топтать траву и предупреждает:

• Вон начальница моя, она, страсть, какая злющая! Мымра, покруче вашей Прокофии Людмиловны….

 

Сие предупреждение слышит только кэп, остальные с наскоку напарываются на злой окрик тетки, чье имя мы спросить побоялись. Весь персонал парка застыл в предвкушении кровавой расправы. Последние туристы с любопытством поглядывают на нас и на них. И мы сожалеем об уютных колючках непролазных кустов обратной стороны вулкана.

 

Тетка говорит по-испански, и весь смысл ее речи можно свести к двум фразам:

• Какого хрена вы тут делаете, нелегалы-безбилетники?! Сейчас мы натравим на вас всю полицию Чили и прилегающих территорий, и вас навеки депортируют из мирового океана.

Капитан попросил повторить то же самое по-английски. Это нас спасло. — Полноватый интеллигентного вида сотрудник стал буфером между карающей рукой власти и нами – непутевыми походниками, случайно забредшими на остров Пасхи и бывшими не в курсе, что тут есть какие-то статуи.

Стесняясь вынужденной роли карателя, сотрудник сообщил:

• Вы нелегально зашли в национальный парк. Мы должны передать вас в руки полиции. — ОО (это наши сильно круглые глаза).
• Да мы ж не в курсе были, что нельзя сюда. Мы же в походе были. Воон с той стороны пришли.
• Какое нафиг не в курсе? – это возопила на чистом испанском тетка-каратель.

Буфер перевел.

• Уважаемые, да по-честнаку, не знали мы. Мы сюда и не собирались, мы в поход шли. Мы всегда повсюду ходим в походы, вот и пикник с собой взяли.
• Документы!
• Да нет с собой документов. – Кэп еще надеется отскочить нахаляву.
• В смысле, нет? А права? – ну, они же не знают, что мы не на машине, а на яхте…
• … ммм… — это реплика кэпа.
• А чего сразу не пошли к выходу, когда вас звали?
• Дык, вот, смотрите, у юнги моська поцарапана, свалилась и плакала, а мы утешали.
• Это ваши проблемы! – орет мне в лицо карательная тетка, неожиданно переходя на английский.
• Да наши, конечно, но мы не знали, что нельзя сюда.

Интеллигентный буфер:

• Вы должны стереть все фото и видео и с камеры и с телефона, сделанные на территории Рано Рараку, иначе придется объясняться в полиции.
• Да пожалуйста, вот. – И я даю камеру Андрею, в надежде, что он парень ушлый и не станет стирать все подчистую, оставив хотя бы панорамы с вершины и тем паче наш с юнгой подъем–продирание сквозь кусты, где она мочила коры.

Но Андрюхина честность не знала пределов, и он удалил с камеры все фото сегодняшних суток.

Тут откуда ни возьмись появляется работник платформы Тонгарики, куда мы пытались пройти неделю назад, и даже денег хотели платить, но нас отправили в столицу острова покупать единый проездной на все статуйные места. — Ага, — говорит, — я их уже видел.

 

Неустанно крича, что мы в парке нелегально, тетка курит, отворачивается и ворчит сотрудникам. Я спрашиваю у интеллигентного переводчика:

• А где можно купить билет в Рано Рараку?
• В Анга Роа, вестимо. – И переводчик поясняет начальнице, что мы вовсе не бандиты какие, вон и билет хотим купить.
• Документы! – дальше что-то про полицию, весьма настойчиво. Настолько настойчиво, что капитан вдруг вспоминает, что есть с собой у него копия его ID (идентификационной карточки). И сотрудники старательно переписывают все буквы и цифры себе в блокнот.

Пока идет вся эта буча, Ладунька пытается присесть и делает кислую моську. Откуда-то появляется ласковый щенок, и мы возимся с ним. Персонал отводит глаза, но глядит теплее. Грозный кабальеро Анакена с улыбкой предлагает увезти нас на своей машине в деревню. Тут мы переводим стрелы на капитана, дескать, надо у него спросить. Кэп никому не сказал, что мы на лодке пришли на остров, потому и не в курсе, где тут какие входы в статуи. У нас на берег-то вход раз в три дня открывается. Но про лодку никто пока не знает.

Еще четверть часа непонимания со стороны администрации – как можно не знать, что тут нацпарк??! Ответное с нашей стороны – Ей Богу, в поход шли!

И в конце концов что-то щелкает во Вселенной (возможно, всех дома ждут к ужину). Нас отпускают. Я жму руку грозному Анакене, говоря «Спасибо» за предложение подвезти. И мы уходим в сумерки по грунтовой дороге.

 

• Андрюх, знаешь, чего мы не сказали главного им?
• Чего?
• Да что мы вообще в парк заходить не собирались, а хотели возвращаться по пути подъема. А когда всадник нам велел спуститься к статуям и потом исчез, мы думали, он печется, чтоб мы не убились. И пошли такие за ним в западню.

Вот всегда я так – внятный ответ приходит , когда уже поздно. Да просто, теряюсь, когда на меня орут. Что-то включается внутри неприкаянное. И ничего кроме расстройства на ум не приходит.

• Ну и хватит переживать! – говорит наутро капитан и лезет на мачту починять ветрогенератор.
• Ну и хватит, проехали, — и я сажусь завтракать с детьми.

Через 10 минут раздается гул мощных двигателей, и у борта возникает серо-оранжевый катер с «надписью «ARMADA de CHILY»….

… Все-таки влипли…

Продолжение – следует!