По кромке урагана Ирма – под парусом. Шторм

По кромке урагана Ирма – под парусом. День 12. Шторм и прибытие в Колумбию

Двигатель закашлял

С утра болтало в штилях, до Картахены осталось 40 миль. Если тенденция сохранится, не дойти нам до берега к сумеркам. А так уже хочется прибыть, отмыться от соли, испить чаю из неподвижной посуды.

В ожидании прогнозного сильного ветра Андрюха решил пока не моторить, а подождать, что придет, и там уж действовать по обстановке. Крепкий ветер лучше встречать вдали от берега. Но к обеду мы-таки уговорили его завестись. Нас трое, а он, капитан, один. Как тут выстоишь? И плавучий домик, наконец, пришел в движение, отличное от переваливания с борта на борт.

В какой-то момент двигатель пыхнул, вздохнул и затих, и кэпу пришлось лезть в трюм погреться. Поменял фильтры, продул, все, что надо, и через час мотор снова был в строю. За этот час впереди слева нарисовалась огромная страшная тьма, в которой мы при полном безветрии явно сейчас окажемся. Генуя давно свернута, и это есть хорошо.

—       Может, нам грот зарифить?  — …Говорят, если при взгляде на небо вам пришла мысль зарифить паруса, значит вы уже опоздали….

 .

Шторм местного значения

В мановение ока воздух всколыхнулся, небо ухнуло звериной тоскою, и на нас обрушилась стихия. Яхту тут же положило под углом 45 градусов, высокий борт черпанул воду.

—       Бросай грот! – громко приказал капитан, стараясь удерживать лодку против ветра.

—       Я боюсь! – воплю я и подскоками ползу к грот-мачте. Ложусь на мачту слева, обняв ее, как родную, высвобождая с утки и лебедки гротофал.

По корме красиво летают легкие ведра. Привязанные, они похожи на воздушных змеев, которых пытается усмирить Настя.

—       На колени! – и Настя послушно прижимается к палубе.

Небо слилось с морем да еще и сверкает!  Ладунька в рубке – за главную. По приказу капитана она убирает в духовку ноутбуки и айпад, включает ходовые огни и подкладывает полотенце под протекающее окно.

Устойчивые 40 узлов ветра, ливень, и нос зарывается в волны. Грот протестует против сворачивания и пытается взвиться в свинцово-серую высь. Волны перелетают через нос, злые стрелы дождя впиваются в тело.

—       Настя, штурвал! – и капитан, передав штурвал юнге, бросается к мачте мне помогать. Стягиваем парус вниз, Андрей приматывает его к гику веревкой.

—       Набей фал! — это уже мне.

Я по-прежнему лежу животом на мачте, выполняя все манипуляции. Рывок, еще рывок, натянуть, задать, отползти в кокпит. Ууух, волна… Бррр, — хорошо! Не жарко. С волос текут соленые струи.

Уходя на дно за кормой, наша миска для разделки рыбы подмигнула малиновым. Настька не успела ее поймать, зато получила обильный душ водой из контура системы охлаждения (выхлопной водой, по-простому). Ее усилиями все ведра целы и теперь весело перекатываются внутри рубки.

Лопнувший по швам и молниям тент больно хлещет по рукам (да что там, и по мордАм), пока мы пытаемся привязать его разметавшиеся полы.

—       Лада, глуши двигатель! – и маленькая юнга деловито нажимает кнопку, поворачивает ключ и переключает аккумулятор.

Кэп пару раз увидел на порыве 48 и 50 узлов.

—       До 10 баллов, однако… 

Благо, берег по прямой не ближе 20 миль, можно дрейфовать в любую сторону. Под голым рангоутом и разорванным тентом нас относит назад со скоростью 2 узла.

Час спустя

Мы сидим на полу в кокпите, прижав колени к подбородку, и стучим зубами от холода. Нам почему-то очень весело. Капли больно стучат по лицу, коленям уже все равно. Волны продолжают хлестать через крышу, но ветер понемногу стихает.

—       Ну когда это уже закончится? – Лада, разобравшись с делами внутри лодки, высунула носик в кокпит и начинает причитать. – У меня тут все летит, а в кормовой вообще все упало, и по полу катается.

—       Ну ничего, солнышко, это же шторм. Скоро все соберем. Зато ты вон сколько важной работы сделала!

И Ладунька, забыв от лишениях, начинает перечислять, сколько папиных поручений она выполнила во время шторма и как этим помогла.

Двухчасовое буйство стихии мы оценили в 8-9 баллов, на порывах – все 10 (до 50 узлов ветра).

Шторм принес первую за 6 месяцев прохладу, Настя даже тельняшку надела.

.

Прибыли

По довольно ровной серой воде Леди Мэри спокойно подошла к Колумбийскому берегу и вдоль зеленых холмов направилась к блистающему на закате стеклярусу небоскребов.

В природную, укрытую островами, бухту славного южно-американского города можно попасть по двум нешироким проливам. На входе в ближний пролив глубина меньше двух метров, если мы вдруг не сможем там втиснуться, придется делать 12-мильный  крюк вокруг острова до большого пролива, тогда не успеем до темноты.

Прямо в проливе нас с музычкой в бреющем полете обгоняет моторная яхта. У длинной набережной под сенью небоскребов вытянулся чуть ли не весь военный флот Колумбии – 8 серых военных кораблей и две черные подлодки. Слева торчит остов затопленного судна. Гигантские подъемные краны порта неутомимо тягают контейнеры – пришел разгружаться огромный контейнеровоз.

Бухта битком набита яхтами. Якорь забирает со второго раза. Выкладываем 50 метров цепи на 12 метрах глубины. – Говорят, здесь часто налетают шквалы, а грунт не везде исправно держит.

Фуух. Дошли.

.

Огни небоскребов поблескивают в мутной воде бухты. Красиво маячат подсвеченные купола старого города. Здравствуй, город-крепость, город-герой, из-за которого Южная Америка не говорит по-английски. (Об этом – в следующем посте).

…

Праздничный чай в честь прибытия, душ с мылом тройной порцией воды (5 литров вместо полутора ), смена постелей… – и мы дружно заваливаемся спать.

Спасибо пролетевшему шторму за единственную нежаркую ночь. Спали, как убитые.